Кости динозавра
Экспедиция шла именно так, как мы планировали. В сотне миль в
лесу (ладно, в четверти мили от моего дома... используйте свое воображение)
мы разбили базовый лагерь. До наступления темноты оставалось еще далеко, поэтому Джори
начал рыться в своем рюкзаке в поисках инструментов.
Это была не первая наша раскопка. Мы были профессионалами. Но на этот раз мы
шли за большими костями.
Он достал из рюкзака длинный кожаный футляр, развернул его и расстелил
на земле за пределами палатки.
Никого из нас не волновало, что кожаный футляр на самом деле был одним из маминых
кухонных полотенец — грубым зеленым с танцующими кошками, — а
инструментами для копания были несколько разных ложек из ее ящика для столового серебра. Когда
у вас есть музей в Лондоне, который ползет по вашей заднице в поисках крупного
археологического открытия, у вас нет времени, чтобы проникнуть на кухню.
Меня зовут Кейн. Мне 12. Джори есть Джори. Ему тоже 12. Мы живем в Род-
Айленде, поэтому, если вы пытаетесь найти нас на карте, наклонитесь поближе и не снимайте
очки.
Мы живем в одном городе, ходим в одну школу, делаем одни и те же вещи, одни и
те же люди. Это довольно легкая жизнь. Нет претензий.
Мое имя действительно пишется "Кейн", но два года назад я убрал букву "Й",
потому что это выглядело глупо. Моя мама до сих пор гадит из-за него в штаны и кричит,
чтобы я надел его обратно. Ни за что. Его больше нет. С "Y" там,
люди продолжали называть меня "Кей-ни". Даже учителя. Как они это испортили
, я никогда не узнаю. Дислексия, наверное.
Настоящее имя Джори — Джордан. Ему это не нравится. «Слишком баскетбольный», —
сказал он мне. Мы оба согласны с тем, что спорт — отстой. Ты слишком
сильно потеешь, у тебя болят ноги, и тебе приходится носить спортивные штаны. Не совсем пикник.
Итак, несмотря на то, что он Джордан, он опускает букву «Д». Если имя ребенка
Джордан, вы, скорее всего, ожидаете, что люди будут называть его «Джорди». Но он ненавидит
это. Я думаю, ему стало не по себе из-за того, что я потерял "Y", поэтому он вынул свою "D",
чтобы не отставать. Конкуренция жесткая с никнеймами.
Причина, по которой мы начали тусоваться вместе...
Я имею в виду, смиритесь с этим. Когда вы гуляете с Kayne и натыкаетесь
на Jordan, вам суждено стать соперником. Это как один
шаг от того, чтобы быть Флойдом и Уолтером. Вы бежите в укрытие и надеетесь, что никто не
заметит.
— Какие-нибудь признаки известняковых отложений? — спросил Джори. Он прищурился на
заходящее солнце и осмотрел местность фальшивым телескопом.
— Чуть ниже, — указал я. «Они должны быть прямо там, если
карта верна».
Я развернул карту из рюкзака и разложил перед собой, просто чтобы
убедиться. Ага. Выглядело многообещающе. (Хорошо, так что на самом деле это была
карта города Уорик, которую я вырвал из телефонной книги внизу, но не будем вдаваться в
подробности.)
— Пора идти, — сказал он, упаковывая инструменты. «Солнце садится».
Ложки звякнули. Танцующие коты исчезли лицом вниз, слава богу.
Мы поднялись по тропинке от нашего базового лагеря. Мы уже были на этом месте раскопок
раньше, но без особых результатов. Несколько черепов птеродактилей. Замерзший
неандерталец. Обычно.
«Проблема с костями динозавров, — начал Джори со своим английским
акцентом археолога (который был действительно отстойным), — заключается в глубине, на которой они
лежат».
-- Вот, вот, Старик, -- быстро ответил я. (Это была моя лучшая фраза.)
«Если нам повезет найти стену из известняка, дорогой мальчик, мы сможем
копать снизу вверх…
Я хихикнул. Богатый. Клянусь, он убивает меня.
— Сколько стоит музей, профессор? — спросил я, пока мы шли пешком.
«Миллионы, дорогой мальчик. Фунты, фунты и фунты».
Я не совсем понимал, что такое фунт, но, черт возьми, это звучало
точно.
Мы нашли наш известняк — (на самом деле просто холм грязи) — развернули ложки
и принялись за работу. Я полезла в рюкзак и вытащила
мамину тушь для ресниц, чтобы смахнуть пыль. Это была не первая
потеря, которую она проиграла во славу Англии.
«Ничего», — объявил он после 45 минут копания, перемещения
и повторного копания. Открыв карту, я в отчаянии присоединился к нему.
Солнце садилось теперь быстрее. Остатки дневного света только
начинали сползать за горизонт.
— Завтра, старина, — весело сказал я ему. «Мы найдем эти кости утром
. Мы близко. Я чувствую это».
Он вздохнул и сложил инструменты. Я разделил его разочарование. Когда весь
Лондон рассчитывает на твое следующее открытие, ты ненавидишь облажаться
и лечь спать. Археология может быть такой стрессовой.
— Завтра, — повторил он. Затем, взглянув на темнеющее небо, добавил:
«Нам лучше вернуться в лагерь».
Мы спустились по тропинке и вернулись к нашей палатке. В кино они
обычно коричневые и сделаны из холста. Наш был красный и сделан из
K-Mart.
Мы посидели снаружи некоторое время, наблюдая, как последние лучи солнца исчезают. Потом
в лесу стало темно и тихо. Костер мы не разжигали — наши мамы
обосрались бы, если бы увидели дым, идущий из леса, — они, наверное,
прибежали бы в ночных рубашках с огнетушителями и визжали
навзрыд.
Нет. Мы просто сидели вместе и наслаждались темнотой.
Джори протянул руку и взял меня за руку. Я отпрянула, и он улыбнулся.
Эта часть тоже не была новой.
Я наклонилась ближе и положила голову ему на плечо. Он гладил меня по волосам,
пока мы сидели снаружи нашей палатки, мирные и счастливые, слушая
стрекотание сверчков и наслаждаясь теплом нашего тела. это было приятно
ночь — не слишком холодно — только легкий ветерок в воздухе, от которого становится
еще комфортнее сидеть так близко к нему вот так.
Мы очень скрывали нашу близость, поэтому мы не разговаривали. Мы не
стыдились этого или чего-то подобного. Просто не нужно было слов, вот и все.
Я почувствовала, как он поцеловал меня в макушку, поэтому закрыла глаза и улыбнулась. Одной рукой
я потянулась и погладила его лицо. Прохладная гладкая кожа плясала
на кончиках пальцев. Я слышал, как он дышит. Это был мирный,
расслабляющий звук. Это наполняло меня счастьем.
- Пойдем, - улыбнулся он. "Я готов ко сну."
Я ухмыльнулся и расстегнул полог палатки. Мы заползли внутрь и прокатились
наши спальные мешки. Мы раскрыли их полностью — положили одну на землю
как матрас, а другую сверху — как одеяло. Мы прошли
стадию раздельного спального мешка десять месяцев назад, прошлым летом. Именно
тогда мы впервые начали что-то делать. Теперь мы просто спали вместе... легли
рядом и превратили наши спальные мешки в кровать для двоих.
Я почувствовала, как растворяюсь в его объятиях, как всегда. Мы тихонько целовались,
гладя друг друга по волосам... проводя руками по лицам друг друга.
Мне очень понравилась эта часть. Это было классно. Я чувствовал себя там в безопасности.
Он провел пальцем по моей губе и улыбнулся, когда я нежно поцеловала ее.
Я взял его в рот и слегка пососал. Я укусил его, и он засмеялся.
Мы помогали друг другу раздеваться — не было никакой спешки — никакой
робости. Просто приятная, расслабленная растяжка, когда наша обувь и носки снялись
... затем наши джинсы... затем наши рубашки... затем наше нижнее белье. Он был
одет в белые трусы, как всегда. В лунном свете сквозь
палатку они почти светились.
Наши глаза были приспособлены к темноте, поэтому мы внимательно наблюдали друг за другом,
наслаждаясь медленным раздеванием. Его гладкая грудь светилась темно-фиолетовым... голубым
лунным светом, пробивающимся сквозь красную ткань палатки. Я наклонилась вперед
и поцеловала его в шею. Он был таким теплым, мягким и красивым.
Он снова лег и позволил мне поцеловать его. Мне нравилось сначала делать всю работу,
пока он лежал там и вздыхал. Мне нравятся звуки, которые он издавал, когда я целовала
его тело. Они были мягкими. Взволнованный. Срочно и бесплатно.
Его руки гладили мою спину, пока я целовала его грудь. Они казались такими
теплыми и сильными. Он был так добр ко мне, когда мы это делали. Такой
мягкий. Никогда не спешила, не грубила и не смущалась.
Он позволил мне не торопиться, целуя его мягкий живот, слегка облизывая его
и пробуя на вкус, пока я двигалась вниз к его члену.
Мы оба уже были очень возбуждены — эта часть никогда не занимала у нас много времени —
так что, остановившись ненадолго, чтобы лизнуть основание его члена, чуть ниже его живота
, я быстро опустилась и полностью взяла его в рот.
Я почувствовала, как напряглось его тело, когда он откинулся на спинку кресла и вздохнул, наслаждаясь ощущениями и
жаждая большего.
Я сосала его медленно, совершая движения вверх и вниз, кружа
языком по его голове, наслаждаясь вкусом... глотая свою соленую, потную слюну, когда опускалась
на него все глубже и глубже. Он был близко. Я мог сказать.
Приподняв мою голову, не желая, чтобы это закончилось слишком рано, он сел из
спального мешка и склонился над моими коленями.
Он обернул свои губы вокруг моего члена и сжал шарики в руке. Я
тихо застонала, когда он двигал ртом вверх и вниз по моему стволу... лаская мои
яйца, нежно потирая их в своей теплой, сложенной чашечкой ладони.
Не говоря ни слова, я оторвал его от себя и лег на живот.
Именно так мне понравилось больше всего. На животе, чувствуя на
себе его вес. Прислушиваясь к мягким, твердым, хрюкающим звукам, которые он издавал, когда входил
и выходил из меня, приближаясь к финишу.
Он раздвинул мои ягодицы и капнул немного своей слюны на мою дырочку. Меня покалывало
, когда он прикасался ко мне там. Мне нравилось его тепло и его влажность. Мне нравилось
знать, что будет дальше.
Он покрыл свой член большим количеством слюны и медленно лег на меня.
Я чувствовала давление его пениса, когда он выровнял его с моей дыркой, и
резкий, резкий вход, когда он толкался внутрь. Первые несколько
раз это пугало меня... но теперь я к этому привыкла. Я знал, что болезненная часть не длилась
очень долго.
"Это нормально?" — прошептал он дрожащим и мягким голосом.
— Хорошо, — улыбнулась я. "Двигайся медленнее."
Он начал двигаться, почти не надавливая, затем я почувствовал, как он протолкнул его полностью
. Он оставался неподвижным в течение минуты, позволяя мне привыкнуть к
давлению. Он всегда был очень нежным и никогда не шел слишком быстро. Он
всегда убеждался, что я чувствую себя хорошо, прежде чем снова начать ходить.
Услышав, как мое дыхание расслабляется, он начал вдыхать и выдыхать, делая это со мной.
Боже, это было так хорошо.
Мне так понравилось это чувство. Я лежала на животе, повернув голову
набок, и дышала в такт его медленным, уверенным толчкам. Я пытался
подстроиться под его дыхание. Это заставило меня почувствовать себя частью его.
И когда его твердый член скользил в меня и наружу, я чувствовала, что меня наполняет такое
чудесное давление — совсем не плохое — просто хорошее, полное, постоянное
движение. Я застонала и отодвинула свою задницу назад, чтобы встретить его медленную помпу. Ему
очень нравилось, когда я отталкивала его, пытаясь получить больше.
— Это не займет у меня много времени, — прошептал он, почти извиняясь.
— Ничего, — улыбнулась я, наслаждаясь этим чувством. «Теперь можешь сильно напрячься. Это
не больно».
Он почти сразу ускорил шаг. Он лег мне на спину,
навалившись на меня всем своим весом, что я любила больше всего на свете. Я чувствовала себя
в полной безопасности и окружении, когда находилась под ним вот так. Хотел бы я
лежать так всю ночь.
Он поцеловал меня в затылок, от чего у меня побежали мурашки.
Его бедра продолжали входить и выходить из меня - быстрее - сильнее -
настойчиво тыкая, наполняя меня таким количеством хороших чувств.... жжение,
дикость... вещи, которые я не могу описать.
Я могла видеть цвета в своей голове, когда он врывался в меня и выходил из него.
Синие, зеленые и блестящие желтые. Это было так красиво и сильно. Так
естественно. Такой полный, удивительный и хороший.
"Сейчас," я призвал его. "Сделай это сейчас."
Он толкнулся с силой — боли не было вообще — и я задохнулась от
полной, полной капитуляции, когда он погрузился так глубоко, как только мог, и
напряг все свое тело — его несколько капель сладкой спермы дернулись в моей заднице,
заполняя меня с теплотой и удовольствием.
— Вау… — выдохнул он, замедляя темп и добавляя еще несколько нерешительных, чувствительных
штрихов. «Это было так мило. Тебе там так тепло. Это похоже на
невероятную жару вокруг меня».
«Ммммм», я улыбнулась, закрывая глаза, позволяя ему лежать на моей спине,
отдыхая.
Через несколько мгновений он вырвался из меня. Я почувствовал знакомую
пустоту и боль, когда он лег рядом со мной. Хуже всего было, когда все
закончилось.
Но потом я наклонился и положил голову ему на грудь, обхватив
его одной рукой и прислушиваясь к его сердцу, все еще быстро бьющемуся у меня под ухом.
— Я люблю тебя, Кейн, — мягко прошептал он.
— Я тоже тебя люблю, Джори, — ответила я уже во сне.
Пурпурная ночь превратилась в сладкую дремлющую тишину. Ничего, кроме нашего
дыхания, наполняло воздух на много миль вокруг. Мы сладко лежали, обняв
друг друга.
Два исследователя. Замечательная находка.
И впереди нас ждет новое утро... созданное из любви, приключений и
мечтаний 12-летней давности.
____________________________________________
КОНЕЦ
лесу (ладно, в четверти мили от моего дома... используйте свое воображение)
мы разбили базовый лагерь. До наступления темноты оставалось еще далеко, поэтому Джори
начал рыться в своем рюкзаке в поисках инструментов.
Это была не первая наша раскопка. Мы были профессионалами. Но на этот раз мы
шли за большими костями.
Он достал из рюкзака длинный кожаный футляр, развернул его и расстелил
на земле за пределами палатки.
Никого из нас не волновало, что кожаный футляр на самом деле был одним из маминых
кухонных полотенец — грубым зеленым с танцующими кошками, — а
инструментами для копания были несколько разных ложек из ее ящика для столового серебра. Когда
у вас есть музей в Лондоне, который ползет по вашей заднице в поисках крупного
археологического открытия, у вас нет времени, чтобы проникнуть на кухню.
Меня зовут Кейн. Мне 12. Джори есть Джори. Ему тоже 12. Мы живем в Род-
Айленде, поэтому, если вы пытаетесь найти нас на карте, наклонитесь поближе и не снимайте
очки.
Мы живем в одном городе, ходим в одну школу, делаем одни и те же вещи, одни и
те же люди. Это довольно легкая жизнь. Нет претензий.
Мое имя действительно пишется "Кейн", но два года назад я убрал букву "Й",
потому что это выглядело глупо. Моя мама до сих пор гадит из-за него в штаны и кричит,
чтобы я надел его обратно. Ни за что. Его больше нет. С "Y" там,
люди продолжали называть меня "Кей-ни". Даже учителя. Как они это испортили
, я никогда не узнаю. Дислексия, наверное.
Настоящее имя Джори — Джордан. Ему это не нравится. «Слишком баскетбольный», —
сказал он мне. Мы оба согласны с тем, что спорт — отстой. Ты слишком
сильно потеешь, у тебя болят ноги, и тебе приходится носить спортивные штаны. Не совсем пикник.
Итак, несмотря на то, что он Джордан, он опускает букву «Д». Если имя ребенка
Джордан, вы, скорее всего, ожидаете, что люди будут называть его «Джорди». Но он ненавидит
это. Я думаю, ему стало не по себе из-за того, что я потерял "Y", поэтому он вынул свою "D",
чтобы не отставать. Конкуренция жесткая с никнеймами.
Причина, по которой мы начали тусоваться вместе...
Я имею в виду, смиритесь с этим. Когда вы гуляете с Kayne и натыкаетесь
на Jordan, вам суждено стать соперником. Это как один
шаг от того, чтобы быть Флойдом и Уолтером. Вы бежите в укрытие и надеетесь, что никто не
заметит.
— Какие-нибудь признаки известняковых отложений? — спросил Джори. Он прищурился на
заходящее солнце и осмотрел местность фальшивым телескопом.
— Чуть ниже, — указал я. «Они должны быть прямо там, если
карта верна».
Я развернул карту из рюкзака и разложил перед собой, просто чтобы
убедиться. Ага. Выглядело многообещающе. (Хорошо, так что на самом деле это была
карта города Уорик, которую я вырвал из телефонной книги внизу, но не будем вдаваться в
подробности.)
— Пора идти, — сказал он, упаковывая инструменты. «Солнце садится».
Ложки звякнули. Танцующие коты исчезли лицом вниз, слава богу.
Мы поднялись по тропинке от нашего базового лагеря. Мы уже были на этом месте раскопок
раньше, но без особых результатов. Несколько черепов птеродактилей. Замерзший
неандерталец. Обычно.
«Проблема с костями динозавров, — начал Джори со своим английским
акцентом археолога (который был действительно отстойным), — заключается в глубине, на которой они
лежат».
-- Вот, вот, Старик, -- быстро ответил я. (Это была моя лучшая фраза.)
«Если нам повезет найти стену из известняка, дорогой мальчик, мы сможем
копать снизу вверх…
Я хихикнул. Богатый. Клянусь, он убивает меня.
— Сколько стоит музей, профессор? — спросил я, пока мы шли пешком.
«Миллионы, дорогой мальчик. Фунты, фунты и фунты».
Я не совсем понимал, что такое фунт, но, черт возьми, это звучало
точно.
Мы нашли наш известняк — (на самом деле просто холм грязи) — развернули ложки
и принялись за работу. Я полезла в рюкзак и вытащила
мамину тушь для ресниц, чтобы смахнуть пыль. Это была не первая
потеря, которую она проиграла во славу Англии.
«Ничего», — объявил он после 45 минут копания, перемещения
и повторного копания. Открыв карту, я в отчаянии присоединился к нему.
Солнце садилось теперь быстрее. Остатки дневного света только
начинали сползать за горизонт.
— Завтра, старина, — весело сказал я ему. «Мы найдем эти кости утром
. Мы близко. Я чувствую это».
Он вздохнул и сложил инструменты. Я разделил его разочарование. Когда весь
Лондон рассчитывает на твое следующее открытие, ты ненавидишь облажаться
и лечь спать. Археология может быть такой стрессовой.
— Завтра, — повторил он. Затем, взглянув на темнеющее небо, добавил:
«Нам лучше вернуться в лагерь».
Мы спустились по тропинке и вернулись к нашей палатке. В кино они
обычно коричневые и сделаны из холста. Наш был красный и сделан из
K-Mart.
Мы посидели снаружи некоторое время, наблюдая, как последние лучи солнца исчезают. Потом
в лесу стало темно и тихо. Костер мы не разжигали — наши мамы
обосрались бы, если бы увидели дым, идущий из леса, — они, наверное,
прибежали бы в ночных рубашках с огнетушителями и визжали
навзрыд.
Нет. Мы просто сидели вместе и наслаждались темнотой.
Джори протянул руку и взял меня за руку. Я отпрянула, и он улыбнулся.
Эта часть тоже не была новой.
Я наклонилась ближе и положила голову ему на плечо. Он гладил меня по волосам,
пока мы сидели снаружи нашей палатки, мирные и счастливые, слушая
стрекотание сверчков и наслаждаясь теплом нашего тела. это было приятно
ночь — не слишком холодно — только легкий ветерок в воздухе, от которого становится
еще комфортнее сидеть так близко к нему вот так.
Мы очень скрывали нашу близость, поэтому мы не разговаривали. Мы не
стыдились этого или чего-то подобного. Просто не нужно было слов, вот и все.
Я почувствовала, как он поцеловал меня в макушку, поэтому закрыла глаза и улыбнулась. Одной рукой
я потянулась и погладила его лицо. Прохладная гладкая кожа плясала
на кончиках пальцев. Я слышал, как он дышит. Это был мирный,
расслабляющий звук. Это наполняло меня счастьем.
- Пойдем, - улыбнулся он. "Я готов ко сну."
Я ухмыльнулся и расстегнул полог палатки. Мы заползли внутрь и прокатились
наши спальные мешки. Мы раскрыли их полностью — положили одну на землю
как матрас, а другую сверху — как одеяло. Мы прошли
стадию раздельного спального мешка десять месяцев назад, прошлым летом. Именно
тогда мы впервые начали что-то делать. Теперь мы просто спали вместе... легли
рядом и превратили наши спальные мешки в кровать для двоих.
Я почувствовала, как растворяюсь в его объятиях, как всегда. Мы тихонько целовались,
гладя друг друга по волосам... проводя руками по лицам друг друга.
Мне очень понравилась эта часть. Это было классно. Я чувствовал себя там в безопасности.
Он провел пальцем по моей губе и улыбнулся, когда я нежно поцеловала ее.
Я взял его в рот и слегка пососал. Я укусил его, и он засмеялся.
Мы помогали друг другу раздеваться — не было никакой спешки — никакой
робости. Просто приятная, расслабленная растяжка, когда наша обувь и носки снялись
... затем наши джинсы... затем наши рубашки... затем наше нижнее белье. Он был
одет в белые трусы, как всегда. В лунном свете сквозь
палатку они почти светились.
Наши глаза были приспособлены к темноте, поэтому мы внимательно наблюдали друг за другом,
наслаждаясь медленным раздеванием. Его гладкая грудь светилась темно-фиолетовым... голубым
лунным светом, пробивающимся сквозь красную ткань палатки. Я наклонилась вперед
и поцеловала его в шею. Он был таким теплым, мягким и красивым.
Он снова лег и позволил мне поцеловать его. Мне нравилось сначала делать всю работу,
пока он лежал там и вздыхал. Мне нравятся звуки, которые он издавал, когда я целовала
его тело. Они были мягкими. Взволнованный. Срочно и бесплатно.
Его руки гладили мою спину, пока я целовала его грудь. Они казались такими
теплыми и сильными. Он был так добр ко мне, когда мы это делали. Такой
мягкий. Никогда не спешила, не грубила и не смущалась.
Он позволил мне не торопиться, целуя его мягкий живот, слегка облизывая его
и пробуя на вкус, пока я двигалась вниз к его члену.
Мы оба уже были очень возбуждены — эта часть никогда не занимала у нас много времени —
так что, остановившись ненадолго, чтобы лизнуть основание его члена, чуть ниже его живота
, я быстро опустилась и полностью взяла его в рот.
Я почувствовала, как напряглось его тело, когда он откинулся на спинку кресла и вздохнул, наслаждаясь ощущениями и
жаждая большего.
Я сосала его медленно, совершая движения вверх и вниз, кружа
языком по его голове, наслаждаясь вкусом... глотая свою соленую, потную слюну, когда опускалась
на него все глубже и глубже. Он был близко. Я мог сказать.
Приподняв мою голову, не желая, чтобы это закончилось слишком рано, он сел из
спального мешка и склонился над моими коленями.
Он обернул свои губы вокруг моего члена и сжал шарики в руке. Я
тихо застонала, когда он двигал ртом вверх и вниз по моему стволу... лаская мои
яйца, нежно потирая их в своей теплой, сложенной чашечкой ладони.
Не говоря ни слова, я оторвал его от себя и лег на живот.
Именно так мне понравилось больше всего. На животе, чувствуя на
себе его вес. Прислушиваясь к мягким, твердым, хрюкающим звукам, которые он издавал, когда входил
и выходил из меня, приближаясь к финишу.
Он раздвинул мои ягодицы и капнул немного своей слюны на мою дырочку. Меня покалывало
, когда он прикасался ко мне там. Мне нравилось его тепло и его влажность. Мне нравилось
знать, что будет дальше.
Он покрыл свой член большим количеством слюны и медленно лег на меня.
Я чувствовала давление его пениса, когда он выровнял его с моей дыркой, и
резкий, резкий вход, когда он толкался внутрь. Первые несколько
раз это пугало меня... но теперь я к этому привыкла. Я знал, что болезненная часть не длилась
очень долго.
"Это нормально?" — прошептал он дрожащим и мягким голосом.
— Хорошо, — улыбнулась я. "Двигайся медленнее."
Он начал двигаться, почти не надавливая, затем я почувствовал, как он протолкнул его полностью
. Он оставался неподвижным в течение минуты, позволяя мне привыкнуть к
давлению. Он всегда был очень нежным и никогда не шел слишком быстро. Он
всегда убеждался, что я чувствую себя хорошо, прежде чем снова начать ходить.
Услышав, как мое дыхание расслабляется, он начал вдыхать и выдыхать, делая это со мной.
Боже, это было так хорошо.
Мне так понравилось это чувство. Я лежала на животе, повернув голову
набок, и дышала в такт его медленным, уверенным толчкам. Я пытался
подстроиться под его дыхание. Это заставило меня почувствовать себя частью его.
И когда его твердый член скользил в меня и наружу, я чувствовала, что меня наполняет такое
чудесное давление — совсем не плохое — просто хорошее, полное, постоянное
движение. Я застонала и отодвинула свою задницу назад, чтобы встретить его медленную помпу. Ему
очень нравилось, когда я отталкивала его, пытаясь получить больше.
— Это не займет у меня много времени, — прошептал он, почти извиняясь.
— Ничего, — улыбнулась я, наслаждаясь этим чувством. «Теперь можешь сильно напрячься. Это
не больно».
Он почти сразу ускорил шаг. Он лег мне на спину,
навалившись на меня всем своим весом, что я любила больше всего на свете. Я чувствовала себя
в полной безопасности и окружении, когда находилась под ним вот так. Хотел бы я
лежать так всю ночь.
Он поцеловал меня в затылок, от чего у меня побежали мурашки.
Его бедра продолжали входить и выходить из меня - быстрее - сильнее -
настойчиво тыкая, наполняя меня таким количеством хороших чувств.... жжение,
дикость... вещи, которые я не могу описать.
Я могла видеть цвета в своей голове, когда он врывался в меня и выходил из него.
Синие, зеленые и блестящие желтые. Это было так красиво и сильно. Так
естественно. Такой полный, удивительный и хороший.
"Сейчас," я призвал его. "Сделай это сейчас."
Он толкнулся с силой — боли не было вообще — и я задохнулась от
полной, полной капитуляции, когда он погрузился так глубоко, как только мог, и
напряг все свое тело — его несколько капель сладкой спермы дернулись в моей заднице,
заполняя меня с теплотой и удовольствием.
— Вау… — выдохнул он, замедляя темп и добавляя еще несколько нерешительных, чувствительных
штрихов. «Это было так мило. Тебе там так тепло. Это похоже на
невероятную жару вокруг меня».
«Ммммм», я улыбнулась, закрывая глаза, позволяя ему лежать на моей спине,
отдыхая.
Через несколько мгновений он вырвался из меня. Я почувствовал знакомую
пустоту и боль, когда он лег рядом со мной. Хуже всего было, когда все
закончилось.
Но потом я наклонился и положил голову ему на грудь, обхватив
его одной рукой и прислушиваясь к его сердцу, все еще быстро бьющемуся у меня под ухом.
— Я люблю тебя, Кейн, — мягко прошептал он.
— Я тоже тебя люблю, Джори, — ответила я уже во сне.
Пурпурная ночь превратилась в сладкую дремлющую тишину. Ничего, кроме нашего
дыхания, наполняло воздух на много миль вокруг. Мы сладко лежали, обняв
друг друга.
Два исследователя. Замечательная находка.
И впереди нас ждет новое утро... созданное из любви, приключений и
мечтаний 12-летней давности.
____________________________________________
КОНЕЦ
